Мушинский Олег. Как написать детективный рассказ
Классический детективный рассказ - это красивая литературная головоломка, где читатель может решить загадку наравне с главным героем. Может, кстати, и не решать, а просто насладиться чтением хорошего рассказа, поэтому о литературной составляющей забывать никак нельзя.
   Еще одна вещь, которую часто приходится держать в уме при написании рассказа - объем. Разумеется, когда вы пишете рассказ без конкретных планов на его будущее, объем текста не принципиален, однако когда вы приходите на конкурс или, например, к издателю, который как раз собирает сборник рассказов, там обычно заявлены "размеры границ".
   Соответственно, столь же обычно возникает вопрос: как написать рассказ, чтобы и детектив был, и литературная составляющая присутствовала, и всё это в заданный объем влезло?
 
   Об этом я сейчас и расскажу, а чтобы было нагляднее, еще и покажу на примере своего рассказа "Проклятый клад". Не стану утверждать, будто бы он настолько шедеврален, что его можно ставить в пример, но как пример он сойдет. Во-первых, мне не нужно додумывать, что хотел сказать автор - у меня все ходы записаны. Во-вторых, этот рассказ был опубликован на бумаге, в гонорарном сборнике, а это, на мой взгляд, достаточно высокая планка для начинающего автора. Вот ее мы и будем штурмовать.
 
   В основе детектива, как правило, лежит классическая схема: преступление-расследование-разоблачение. Разумеется, детектив - жанр многообразный и он не укладывается в одну-единственную схему, однако начинать лучше с самого простого. Сверх того, классическая схема, помимо простоты, хороша еще и тем, что она отлично коррелирует с традиционной структурой рассказа: завязка, развитие, развязка.
 
[]
 
  В завязке рассказа мы показываем преступление. Затем идет развитие сюжета - сыщик ведет расследование, собирает улики, общается со свидетелями и подозреваемыми. И, наконец, развязка - разоблачение преступника в глазах читателя. Как видите, в теории всё просто.
 
 
   Теперь как всё это выглядит на практике. Допустим, задача сформулирована следующим образом: надо написать детективный рассказ на тему "убийство в закрытой комнате" объемом не более 30 тыс. знаков. Да, рамки тесноваты, но вписаться в них можно. Собственно, "Проклятый клад" получился немногим более 20К знаков.
 
   Начинаем работу над рассказом со схемы. Только не надо сразу пугаться! Это никакой не план рассказа. Даже пока еще не синопсис. Максимум - декларация о намерениях.
   По правде говоря, не очень понимаю, почему начинающие авторы так боятся собственноручно созданного плана, но такая фобия встречается и достаточно часто, поэтому еще раз - это не план! И раз уж зашла речь о фобиях, сразу дуплетом и по второй: предварительная схема также никоим образом не подрезает крылья творчеству. Напротив, создание схемы - это первый этап собственно творчества.
   Вспомните, как в фильме "Пятый элемент" оживляют героиню Миллы Йовович. Вначале создают скелет, потом на него наращивают плоть, дальше - кожа, одежда и в итоге перед нами "само совершенство". Так вот, предварительная схема - это скелет будущего совершенства. Ее основное назначение - служить ориентиром для всех без единого исключения элементов рассказа.
 
   Зачем нам это надо? Во-первых, произведение без внутреннего стержня постоянно норовит расползтись в разные стороны, и детектив на волне безудержного вдохновения запросто может превратиться, например, в мелодраму. Такое случалось на наших конкурсах даже у опытных авторов. Во-вторых, у нас объем. Постоянная проекция новых эпизодов на схему позволит нам отсечь лишнее и более плотно упаковать нужное.
 
   Есть такой трюк в обучении художников. Дают ученику задание нарисовать, к примеру, выступление в цирке на листе формата А4. Он рисует клоунов, дрессированных мартышек, девушку на шаре, еще что-то. Когда рисунок готов, учитель берет другой лист А4, складывает его пополам и предлагает ученику нарисовать всё тех же персонажей, в том же размере, выполняющих всё те же действия, но уже на новом объеме. Следующий лист А4 складывается уже вчетверо, и так далее. Рано или поздно ученик приходит к тому, что разместить всех на оставшемся объеме уже нельзя. Кого-то придется задвинуть на задний план, кого-то, напротив, выдвинуть вперед, а рисунок при этом становится интереснее, в нём появляется перспектива.
   Перед нами стоит ровно та же задача: сделать рассказ интереснее и втиснуть изначально задуманное в заданный объем. И решаем мы ее аналогично: на чём-то делаем акцент, о чём-то упоминаем вскользь, что-то с чем-то объединяем.
 
   Из чего состоит наш "скелет"? Фактически, из развернутого ответа на вопрос: о чём наш рассказ? Фабула в самых общих чертах, персонажи (как минимум, основные), время и место действия, опционально - идея.
 
  Фабула - это фактическая сторона повествования, т.е. события, случаи, действия, факты, обстоятельства, состояния и всё подобное, выстроенное в определенной последовательности (по хронологии, по зависимости от предыдущих обстоятельств или еще как-то).
 
   Классическая фабула детективного рассказа: преступник совершил преступление (чаще всего это убийство), сыщик провел расследование и в финале разоблачил преступника. Пока не конкретизируем. Вот будет в рассказе какое-то расследование и пока на этом всё.
   Из фабулы вытекают базовые персонажи: преступник, сыщик, жертва, ну и пара-тройка свидетелей/подозреваемых. Лично я считаю, что этот пункт - важнейший, поскольку в основе любого рассказа - люди, даже если на них маски гоблинов или марсианских пауков. Прописать подлинно нечеловеческий разум в рамках короткого рассказа способны немногие, и эти немногие точно не нуждаются в моих советах.
   Помимо персонажей, нам нужно составить для себя представление о том, где и когда будет происходить действие: на борту круизного лайнера или космического корабля, в доисторическом прошлом или в мрачном постапокалипсисе грядущего. Т.е. место и время действия.
   Кроме вышеперечисленного, в рассказе может быть обыграна какая-то идея, а то и не одна. Здесь речь не о каких-то глобальных идеях, типа "убить старого дядюшку ради наследства - это плохо". Нет. Здесь мы фиксируем какие-то мысли/идеи, которые хотим обыграть в рассказе. Например: преступление произойдет в тесном кругу очаровательных полуголых женщин. Сюда же относится поджанр рассказа, если вы сразу с ним определились. Например: напишу-ка я пародийный детектив. То есть это, скорее, такие фишки всего нашего рассказа.
 
   "Проклятый клад" начался с идеи, которую, в свою очередь, породила тема: "убийство в закрытой комнате". Та имеет два прочтения - буквальное толкование и обобщенное, где под закрытой комнатой подразумевается некая область, куда никто не мог прийти и никто не мог выйти. Мне пришла в голову идея совместить оба толкования в одном рассказе.
   Из идеи выросло место действия: отрезанный от всего мира тропический остров и запертая на ключ каюта, в которой и произошло преступление. Время, насколько я помню, определилось из пожеланий редактора - наши дни, однако лично я предпочитаю фантастические либо исторические детективы. Эти предпочтения потом породили мистическую (точнее, псевдомистическую) линию в рассказе, которая уходила корнями в прошлое.
   Оттолкнувшись от места действия, я легко набросал фабулу рассказа: группа людей за каким-то лешим оказалась на необитаемом острове и там застряла без возможности позвать на помощь. У них есть яхта, потому что мне нужна ее каюта, и они не потерпели крушение, потому что мне опять же нужна каюта яхты. Далее преступник убивает жертву, а прочие участники группы вынуждены разбираться с этой проблемой. Один из участников группы берет на себя роль сыщика, собирает улики и в самом финале разоблачает преступника.
   Для начала - достаточно. Фабула становится генеральной линией рассказа, по которой я расставляю персонажей по мере их создания. Здесь я не буду углубляться в сам вопрос создания персонажей - у каждого он свой и, разумеется, единственно верный - и только отмечу ключевые для детектива точки.
 
   Очевидно, что персонажи, а тем более главные персонажи, должны выглядеть живыми людьми, а не текстовыми функциями. Лично мне помогает в этом деле предыстория персонажа. Это очень краткий, не больше абзаца, набросок о том, кем был герой до попадания на страницы рассказа.
   Например, назначенный мною на роль "сыщика" Борис - молодой историк. Он не так давно закончил институт, но уже без стеснения называет себя ученым, мечтает о славе "первооткрывателя" и о том, как бы затащить в постель красавицу Кристину.Вот такой вот его персональный скелет. Такой скелет появляется у каждого персонажа и вплетается общий скелет рассказа.
   Можно пойти и от общего к частному. Я в данном случае именно так и поступил, придумав вначале целую группу кладоискателей, а потом начал разбивать ее на отдельных персонажей. Когда я решил сделать персонажей соотечественниками, это породило еще одного персонажа. Наши люди "в булочную на такси не ездят", так что пришлось им арендовать яхту с капитаном. Чтобы капитану не было с ними скучно, я заодно сделал его религиозным фанатиком и убийцей.
   Но, повторюсь, тут у каждого свой метод. Главное, чтобы персонаж был живым, а в рамках детектива это, кроме прочего, означает следующее:
 
   1. у персонажа должна быть причина действовать.
   Человек - птица гордая, пока не пнёшь - не полетит. Если кто-то кого-то убил, он должен иметь какое-то основание для этого весьма серьезного поступка. К сожалению, на наших конкурсах в ДК достаточно примеров, когда преступник убивает жертву просто ради того, чтобы сыщику было чем заняться. Этакий безликий массовик-затейник. Так писать не надо. Мало того, что это делает рассказ менее интересным, подменяя героя функцией, это разрушает сам детектив. Для реалистичности, для того, чтобы читатель поверил в происходящее, недостаточно вычислить того единственного, кто мог убить жертву. Неплохо было бы еще объяснить, а зачем он это сделал?
 
   2. у персонажа должна быть возможность сделать то, что предписал ему автор.
   Особенно это касается всяких хитроумных убийств, когда злодей из часов и консервной банки собирает в сарае атомную бомбу и взрывает половину города (вместе с жертвой). Сюда же любимый некоторыми авторами типаж: рассеянный сыщик, который свои галоши по утрам найти не может, но внезапно в ходе расследования подмечает тринадцать мелких деталей, мгновенно связывает их воедино и тут же вычисляет преступника.
 
   3. у персонажа должны быть недостатки.
   Преступник должен оставить улики. Сыщик должен какое-то время "тупить", блуждая в потемках и разыскивая след. Жертва должна позволить себя убить. Свидетели должны преследовать какие-то свои интересы, забывать детали или путаться в показаниях. Персонажи детективного рассказа - это не слаженный хор кибернетических экспертов, это живые люди, создающие реальную картину мира, в котором произошло преступление.
 
   Создав скелет, можно приступать к написанию рассказа. Разумеется, какие-то наброски можно делать и раньше, но всерьез браться за текст я бы не рекомендовал до того, как скелет станет более-менее цельным. Более-менее здесь означает, что какие-то детали вполне можно добавить и позднее, по ходу написания, но это именно детали, не противоречащие изначально задуманному скелету.
   Скелет этот, как я уже отмечал выше, отлично укладывается в традиционную схему собственно рассказа.
 
   Завязка детективной истории - как правило, некое загадочное происшествие, которое, опять же, как правило, оказывается преступлением. Кроме того, в завязке имеет смысл сразу развернуть перед читателем картину мира - т.е. где происходит действие, когда и с кем. Можно даже подробно. В случае с детективом, литературой интеллектуальной, нам совсем не обязательно сразу начинать с "экшена". Это не означает, что авторам детектива можно пренебрегать действием - "без действия читатель быстро засыпает" (А.Прокопович) - однако и с места в карьер с револьвером наперевес бросаться излишне.
   Более того, по своему опыту скажу, что начинать сразу с преступления - это неправильный шаг. Я пробовал. В рассказе "Форточник" я сразу начинаю с того, что на пляже находят труп. Реакция читателя: "ну и что?" Трупом любителя детектива не удивишь, а современного читателя - не поразишь. Житие нынче такое, что труп - это просто труп.
   Если же вначале показать картину миру, а уже потом показать на этой картине труп, то восприятие уже другое. Тут срабатывают сразу два фактора. Во-первых, читатель лучше представляет себе то, что вы пытаетесь ему рассказать, соответственно, глубже погружается в саму историю. Во-вторых, картина мира выстраивает перед читателем некий порядок, который нарушается преступлением, и - как это ни удивительно - нарушение порядка в среднем больше задевает читателя, чем факт преступления сам по себе.
   При этом я не призываю слепо следовать одному шаблону. Можно - и даже нужно! - пробовать разные варианты. Тем не менее, на мой взгляд, "картина мира + преступление" (одно за другим или вплетенные друг в друга) образуют наиболее удачную схему завязки детективного рассказа и я бы рекомендовал начинающему автору начинать именно с нее, и уже потом, немного набив руку, искать свой путь.
 
   Ну и сразу не забываем про объем, если он у нас задан. На завязку рассказа имеет смысл потратить порядка 25% запланированного объема. Если выходит сильно больше, то я бы сократил текст. Некоторые детали - особенно расширенную картину мира - можно перебросить дальше по тексту, ограничившись вначале простым упоминанием.
   Еще один распространенный кандидат на правку - предыстория. От нее имеет смысл оставить только самые ключевые моменты, да и те, опять же, перенести дальше по сюжету, постепенно раскрывая перед читателем образ героя.
 
   Вот что пишет по этому поводу Стивен Кинг в своей работе "Как писать книги":
   "Например, в "Мешке с костями" главный герой Майк Нунен - сорокалетний писатель, который в начале книги только что потерял жену, погибшую от аневризмы мозга. Действие начинается в день ее смерти, но предыстории здесь чертова уйма... Табита, мой И.Ч. (идеальный читатель), прочла это с очевидным удовольствием, но был там кусок в две-три страницы о работе Майка на общественной службе в год после смерти жены; в год, когда горе усилилось тяжелым случаем писательского затыка. Насчет службы Табите не понравилось.
   - Какое кому дело? - спросила она. - Мне интересно узнать о его кошмарах, а не о том, как он работал на городской совет, помогая убрать с улицы бездомных алкоголиков.
   - Да, но ведь у него был писательский затык, - возразил я. (Когда нападают на то, что нравится романисту, на одного из его любимцев, первые слова, которые срываются у него с губ: "Да, но".) - Этот затык тянется год, если не больше. Что-то он в это время должен делать?
   - Наверное, - согласилась Табби, - но зачем утомлять этим меня?
   Бах! Гейм, сет и матч. Табби, как большинство И.Ч., может быть беспощадной, когда она права. Я сократил всю благотворительную деятельность Майка и его общественную работу от двух страниц до двух абзацев. ... "Мешок с костями" прочли около трех миллионов человек, я получил не меньше четырех тысяч писем об этой вещи, и пока что никто не спросил: "Слушай, ты, тупица! А что делал Майк на городской службе в тот год, когда не мог писать?"
   Главное, что нужно помнить насчет предыстории, это: а) у каждого есть своя история и б) в ней мало интересного. Держитесь тех частей, что представляют интерес, а остальные не трогайте."
 
   Причем это Кинг пишет о романе. В рассказе при правке текста приходится поступать еще безжалостнее, просто вырезая целые куски, без которых повествование вполне может обойтись. Можно, конечно, пойти и другим путем, сокращая каждый из кусков до минимума, но это обычно приводит к тому, что текст становится "высушенным". Лучше, как и советует Кинг, выбрать самые интересные детали и уже в них вложиться по максимуму.
 
   В завязке "Проклятого клада" я сделал акцент на капитане, связав его через татуировку кракена с мистической историей золота.
   Согласно предыстории, капитан верит, что золото проклято, и если кладоискатели найдут его, то вслед за золотом появится рогатый кракен, который всех сожрет. Причем если кладоискатели припрутся с этим золотом в порт - а куда им еще возвращаться на арендованной яхте - то туда же заявится и кракен. А у капитана - семья. С его точки зрения вполне логично последить за кладоискателями и, при необходимости, избавиться от них. Впрочем, капитан - не убивец. Он вначале пытается воздействовать словом и только когда это не помогает, берется за нож.
   Однако в сам рассказ вся эта цепочка практически не вошла. Загружать ею читателя излишне. Это авторский инструмент, вот пусть автор им и пользуется. Для читателя в тексте есть вера капитана, упоминание его семьи и тот факт, что раньше он уговаривал кладоискателей не дурить. Остальное остается за кадром, но вполне просчитывается из текста, если кому-то это вдруг станет интересно - что, согласно Кингу, маловероятно - и, главное, создает цельного живого персонажа, а нам, собственно, это и надо.
 
   Кроме того, колоритный персонаж сделал рассказ более ярким, а заодно позволил без ущерба для красочности задвинуть на задний план остальных персонажей.
   Тут я немного отвлекусь. Когда мы пишем от первого лица - а в детективах это дело обычное, от первого лица очень удобно подавать размышления главного героя - приходится в описаниях учитывать, что "я" в тексте - это не автор. Человек, если только он не склонен к самолюбованию, вряд ли станет подробно описывать себя в стиле: "я был высокий, стройный и мускулистый, с двуручным мечом на плече". Максимум, он сосредоточится на важных для себя или истории акцентах.
   Исключения, разумеется, бывают в любом правиле. Так, Реймонд Чандлер в романе "Вечный сон" подробно описывает от лица главного героя как он выглядит, однако там есть этому обоснование: героя пригласили по делу к миллионеру и он хочет выглядеть представительно, поэтому старательно разглядывает себя в зеркало. То есть, при желании всегда можно найти основание для подробного описания главного героя, однако в большинстве случаев "я" - это просто "я".
   Соответственно, для читателя герой-рассказчик вырисовывается довольно схематично. В принципе, это не плохо. Оставляет простор для фантазии и позволяет читателю легче отождествить себя с главным героем, что способствует его погружению в повествование. Однако сама история становится более серой. Для компенсации этого традиционно используются яркие персонажи, какие-то интересные детали или колоритное место действия, создающие картинку, на которую мы как бы смотрим глазами главного героя.
 
   Ну а когда мы смотрим глазами главного героя - это я уже возвращаюсь собственно к детективу - нам ничто не мешает забросить в завязку одну-две улики или подстроить кому-нибудь алиби. До того, как обнаружен факт совершения преступления, читатель воспринимает описание как детали антуража и спрятать у него под носом улики гораздо легче.
 
   После завязки истории у нас идет ее развитие, оно же в детективе - расследование. Сыщик собирает улики, свидетели морочат ему голову, железные алиби создаются и рушатся, подобно империям, преступник заметает следы под ковер, норовя упрятать туда же сыщика со свидетелями, в общем - полный разгул для авторской фантазии.
   Соответственно, выстроить какую-то одну схему для расследования невероятно сложно, да и не нужно. Вся прелесть как раз в разнообразии. Пишите как задумали, не сильно отклоняясь от запланированной схемы, и всё получится. Когда напишете и будете править - вы ведь будете это делать, не так ли? - имеет смысл обратить внимание на следующие моменты:
 
   1. Логичность происходящего для каждого персонажа. Каждый персонаж поступает так, как диктуют ему собственные интересы и жизненные принципы, а не как нужно в данный момент автору. Если очень нужно, надо менять образ персонажа. Вообще это относится к любому повествованию, не только к детективу, но в детективе логика особенно важна, поскольку мотивация персонажей - один из путей к разгадке преступления.
 
   2. Наличие ложных ходов. Интрига - штука завлекательная и когда подозрение падает то на одного персонажа, то на другого - это интересно. Даже если вы в духе Коломбо сходу предъявляете читателю убийцу, а дальше сыщик расследует, как именно преступнику удалось подобраться к своей жертве, всё равно имеет смысл указать на разные возможности. Детектив - это загадка, и она становится интереснее, если, на первый взгляд, есть несколько вариантов ответа и нужно вдумчиво изучить подсказки, чтобы выбрать из них единственно верный.
 
   3. Раскрытие образов персонажей. Детектив детективом, а о литературной составляющей тоже забывать нельзя. Тем более что конфликт - а расследование преступления всегда отличная питательная среда для всяческого рода конфликтов - отлично помогает высветить черты всех участников происходящего.
 
   4. Наличие в тексте полного комплекта улик. Да, многие мэтры нередко припрятывали туза в рукаве. Однако они на то и мэтры, что могут позволить себе многое, выезжая на высоких литературных достоинствах текста. Однако даже такие мэтры как Рекс Стаут, который весьма часто позволял себе припрятать улику, всё же сообщали читателю, что некий козырь у героя в кармане есть. А вот "чертик из табакерки", внезапно расставляющий всё по местам, как правило лишь испортит мнение читателя о произведении.
 
   5. Понятность происходящего. Это частая беда начинающих авторов. Автор отлично знает, кто есть кто, на него давит объем и начинаются ухищрения, когда автор именует одного персонажа то так, то эдак, то колориту ради еще разэдак, а читатель потом пытается вычислить ответ на вопрос: и кто все эти люди? Это вместо того, чтобы раскрывать вместе с сыщиком преступление. Потом автор жалуется: "как же ты, читатель невнимательный, не заметил улику в руке Сидорова?" А читатель в ответ: "улику-то я заметил, я так и не понял, кто такой Сидоров".
   В общем, в коротком произведении персонажу желательно давать одно - максимум два - "имени". Например, сыщик Марло. И везде в авторском тексте он только Марло, а в речи персонажей: Марло, сыщик и все понятные производные от сыщика (сыч, сыскарь, ищейка и т.п.). Вот есть в "Проклятом кладе" капитан - он капитан и есть, хотя у него есть и трехэтажное имя на южно-американский манер, и фамилия, и даже прозвище среди друзей в порту, но для детектива это не нужно. Соответственно, в тексте этого нет.
 
   Плюс еще один не обязательный, но желательный момент. Когда все улики уже собраны и все мотивы разгаданы, неплохо бы намекнуть (а то и прямо сказать) читателю, что вся загадка предъявлена и вот конкретно в этом месте уже можно смело вычислять преступника, не опасаясь, что автор выкатит из кустов тачку новых обстоятельств, перекраивающих текущую версию произошедшего до полной неузнаваемости. После чего, чтобы глаз случайно не зацепил разгадку, можно добавить еще два-три абзаца из картины мира, каких-то, может быть, философских размышлений главного героя и т.п.
 
   Теперь по возможности кратко расскажу как это реализовано в "Проклятом кладе".
   1. Логичность. Капитана ведет его вера в рогатого кракена, но он не профессиональный головорез и оба его покушения не выходят за рамки, доступные рядовому обывателю, который вдруг надумал подсократить население Земли. Борис, обстоятельствами назначенный на роль сыщика, опять же, не демонстрирует талантов Шерлока Холмса. Он вдумчиво перебирает обстоятельства дела, пока, наконец, в его голове не складывается цельная картина преступления. Размышлять над фактами - нормально для ученого, даже для современного и молодого.
   2. Ложный ход. В начале расследования Борис и Сергей перебрасываются обвинениями, пока Борису не приходит в голову, что убийцей могла бы оказаться и Кристина: удар в спину не для "мамонта в человеческом обличии", каким представлен Сергей, а мотив у нее есть - это золотой клад, который они все вместе ищут и который, возможно, убитый врач нашел. Подлинный преступник на этом отрезке текста выводится максимально фоновым персонажем. Для этого капитан ни с кем не спорит. Соответственно, он не участвует в конфликте, что позволяет временно "изъять" его из внимания читателя.
   3. Раскрытие образов. Ограничение в объеме предопределило это раскрытие исключительно в тех пределах, которые важны для рассказа. Так, например, Сергей показан вспыльчивым и очень сильным, но по своему справедливым - даже решив все для себя, он дает Борису возможность высказаться в свою защиту. Все эти черты работают на образ человека, который не стал бы бить в спину слабого доктора, отметая, таким образом, одну из версий. Всё остальное: работа, фамилия, что он любит на завтрак - для сюжета не принципиально и потому без всякой жалости пущено под нож.
   Вообще, на мой персональный взгляд, главный вопрос при правке текста: насколько эта деталь важна для сюжета? Просто поразительно, сколько всего можно вырезать, если подойти к тексту с этой меркой. Текст, который поначалу не хочет влезать в 30К, благополучно умещается в 20К.
   4. Полный комплект улик появляется ближе к финалу, когда Борис внезапно соображает, что на палубе нет вещей убитого врача. Стало быть, он не собирался нырять и вся первоначальная версия рушится, позволяя открыть перед читателем истинную картину происходящего, благо все остальные улики уже засветились по ходу повествования.
   5. Все герои обозначены единственным именем, которое склоняется в разумных пределах. Андрей - Андрюха, Сергей - Серега. Когда Сергей обращается к герою, называя того "старичок", это следует в их диалоге сразу после фразы главного героя и в отсутствие капитана, чтобы исключить всякое разночтение. Аналогично, в своем монологе Борис именует себя "товарищ ученый", оставшись уже в полном одиночестве.
 
   Завершается детектив, как правило, объяснением загадки. Преступник разоблачен, все, положенные по плану, загадки раскрыты, всем обстоятельствам дано объяснение. Обычно это одна сцена, где собираются "все, кто до финала уцелели" и сыщик предъявляет собравшимся злодея. Тот обычно под грузом улик/вины сознается либо доказательства столь неопровержимы, что это, по большому счету, и не нужно.
   Приём, когда преступник сознается, хорош тем, что можно раскрыть перед читателем какие-то второстепенные детали, которые не принципиальны для расследования, но остались под вопросом. Преступник может прояснить, что, например, пуговицу, ставшую уликой, не жертва сорвала с одежды в ходе борьбы, а он сам зацепился за мебель, когда выпрыгивал в окно.
   На всё про всё здесь имеет смысл потратить не больше 10-15% общего объема. Максимум 20%, если финальная сцена очень масштабная. После разоблачения преступника загадка раскрыта, цель достигнута и смысла тратить время читателя практически нет, поэтому история завершается. Добро торжествует победу над злом.
   Это, кстати, важный момент. В нашем суровом мире приятно, что хотя бы в вымышленном противостоянии со злом оное не остается безнаказанным. Ну и воспитательный момент в литературе пока никто не отменял, хотя практически все на него забили.
   В общем, преступника сажают в тюрьму / убивают / прощают, если он раскаялся, убийца-капитан идет на корм акулам, ненужные больше свидетели - туда же, и в рассказе можно ставить финальную точку. Как вариант, можно очень коротенько поведать о дальнейшей судьбе персонажей. Именно коротенько, если там длинная история, ее лучше рассказать отдельным рассказом.
 
   После чего, если позволяют сроки, рассказ следует отложить на пару дней / неделю, после чего еще раз перечитать. А вы как думали? Труд автора сродни труду матроса парусного флота: чистить и драить, драить и полировать. Не забывая, впрочем, что "лучшее - враг хорошего".