Несмотря на популярность любовных романов и фантастики, детектив остается одним из самых востребованных жанров, причем именно классический детектив, хотя над ним и подшучивают в стиле «конечно, убийца – садовник».

Подшучивают – и продолжают и читать, и, конечно, писать.

Популярностью детектив обязан множеству поджанров:
психологический детектив: преступление совершается по психологическим мотивам (месть, маниакальное преследование конкретных жертв, вызванное психологической травмой) и расследуется, исходя из принципов психологии с детальным изучением личностей подозреваемых;
мистический детектив: в дело вмешивается либо потустороннее, либо хотя бы экстрасенс, который предвидит будущие преступления;
фантастический детектив: либо дело происходит в вымышленном мире, либо в нашем, но с участием колдовства и нечеловеческих рас;
исторический детектив: дело происходит в прошлом, воссоздаётся исторический антураж со всеми необходимыми реалиями, традициями и колоритом;
детектив закрытого типа: классика жанра – убийство в закрытой комнате, поиск убийцы в ограниченном пространстве, когда, например, отель отрезан от мира непогодой;
шпионский детектив: в деле участвуют государственный тайны;
иронический детектив: следствие ведет дилетант, события пересказываются с юморной точки зрения;
политический детектив: дело касается не только политиков, но и сферы их ответственности, с интригами, политическими скандалами и угрозой репутации;
«крутой» детектив: довольно молодой, но популярный поджанр; в центре событий – не столько тайна, сколько действия крутого героя, из-за чего история иногда кажется обычным боевиком;
полицейский детектив: дело ведут профессиональные сыскари;
криминальный детектив.
Но, в каком бы жанре ни был написан детектив, в его основе всегда одно – преступление: убийство (или цепочка убийств), кража, похищение человека и даже инсценировка первого, второго или третьего, устроенная, чтобы взбаламутить общественность. А преступление – это прежде всего продуманные до мельчайших подробностей детали: и те, что случайно (или нарочно) оставит после себя убийца, и те, что заметят, составляя картину происшествия, сыщики.

Кроме собственно преступления и его подробностей, хорошему детективу требуются:
Преступник, да (или группа преступников). И его желательно показать хоть раз, мельком, но всё же. Как правило, детектив имеет крайне ограниченную «массовку», и читатель должен иметь возможность искать преступника самостоятельно, исходя из своих подозрений и наблюдений за персонажами. Это дополнительный крючок интереса.
Сыщик. Один. С помощником. С группой помощников или коллег. Профессиональный. Любитель. Случайный и желающий попасть для начала хотя бы в любители.
Потерпевшая сторона.
Свидетели. Хотя бы один, который найдет труп или сообщит, что видел вора.
Подозреваемый (один или группа).
И, конечно, место преступления с тщательно продуманными деталями и необходимым антуражем.

А еще современные детективы не обходятся без исследовательских лабораторий, хотя они необязательны. Родоначальник жанра Эдгар По в «Убийстве на улице Морг» обошелся без дописследований и анализов, используя лишь наблюдательность и дедукцию сыщика.

Ведь в первую очередь детектив – это жанр «для подумать»: отметить детали, сложить мозаику, пойти по следу… Здесь не нужны обширные анатомические, токсикологические и иные знания. Зато очень нужны внимательность на уровне скрупулёзности и аналитические способности. И если вы задумали написать детектив, необязательно зубрить анатомию или действие ядов. Достаточно решить первую задачку: как написать историю без лишних анализов. 😉

Также хорошему детективу требуется:
Сосредоточенность на жанре.
Не надо вмешивать избыточную мистику или любовные страдания. Жанр требует, чтобы преступление случилось и раскрылось. Всё. Любовная линия размоет жанр, отвлечёт читателя от деталей и в итоге испортит историю. Если очень хочется разнообразия, оставьте его под конец, когда сыщик, разгадав тайну, объяснив ее читателю и сдав дело в архив, вдруг понимает, что влюблен в свидетельницу или помощницу. Или один из влюбленных – подозреваемый, а второй – вмешивается в следствие, чтобы помочь. Иного не нужно.
Минимум случайностей и максимум логики.
Конечно, ничто не отменяет совпадений – в сюжетах многих авторов сыщик оказывается вмешанным в расследование случайно: уехал в отпуск, а в его отеле взяли да убили зачем-то прислугу. Но их должно быть в разы меньше дотошных изучений, анализа деталей и соответствующих выводов. Интуиция разрешается, а вот случайно подслушанная исповедь убийцы, записанная на диктофон, – нет.
Расследование должен вести один человек.
Максимум – двое, если профессионал жаждет обставить выскочку-любителя или наоборот. Не забывайте, что читатель ведет свое собственное расследование, и за несколькими линиями анализа ему не уследить. Да и те двое соревнующихся должны так или иначе пересекаться в рассуждениях и добывать факты по одной картине преступления, даже если изначально у них разные подозреваемые.
Мотивы, задачи и цели преступника должны быть продуманы до мелочей.
Даже если это бытовое убийство по неосторожности. Даже если это внезапность, вроде упавшего на голову кирпича. За решетку-то никто не хочет, и преступник, со всех сторон случайный, должен проявить себя изворотливым хитрецом, уходящим от правосудия изо всех сил. Хотя, конечно, такие простые истории малоинтересны, в отличие от хорошо продуманных убийств с нестандартными мотивами, которые или не сразу нащупываются, или имеются у очень большого круга лиц.
Ограниченное и четко обозначенное число персонажей.
Если в истории будет задействовано десять садовников, тридцать слуг и сорок человек из семьи убитого, то это, понятно, немного слишком. Да, читатель тоже ведет расследование, и ему нужно дать понятный список подозреваемых, который он запомнит. Простые имена – непохожие одно на другое и обязательно разные, деталь во внешности, по которой персонаж запомнится, конкретная роль с «униформой» – прислуга, сестра потерпевшего, сосед-врач. Десять-пятнадцать человек, не больше.
Информативность.
Придерживать некоторые выводы можно – читатель тоже должен думать, но все находки сыщика должны быть предъявлены сразу, вплоть до самой крошечной и незначительной. Как и все известные ему факты и выясненные подробности.
Минимум сверхъестественного.
И в мистическом детективе экстрасенс может увидеть следующую жертву или заметные детали места преступления, может даже психологическую характеристику преступника выдать по фотографии, но доказывать на основе ясновидения, что убийца – вот этот конкретный человек, он не должен. Доказывать по реальным деталям и с помощью анализа должен сыщик. Ибо детектив на то и детектив, чтобы все, от читателя до экстрасенса, замечали, анализировали и додумывались.
А в остальном…

Например, «зубры» литературно-детективной науки дружно требуют, чтобы преступник не был рассказчиком, однако Агата Кристи блестяще доказала, что это и возможно, и неожиданно, и очень интересно (повести «Ночная тьма», «Убийство Роджера Экройда»). Также попадались неплохие сериалы, в которых – в отдельных сериях – детектив и убийца оказывались одним и тем же человеком.

Следовательно, жанр подвластен экспериментам, и не все правила, приведенные в справочных статьях нужно соблюдать.